Опанька

Главная Гостевая Галерея Изба Обо мне Открытки

Опанька

Глава 1. Клон.

Я сидел за столом и читал книгу, когда на щеку напал зуд. Отправив на борьбу с этой напастью набор отросших ногтей, я непроизвольно украсил щеку царапинами. «Пора укоротить когти», – сделал вывод и принялся за маникюр над газетой. Шустрый ноготок с мизинца отлетел в цветочный горшок.

На другой день я заметил зеленый росток и стал регулярно поливать растение. Стебель раскрыл листья, обнимая ленивый комнатный воздух, в котором, как пузатые золотые рыбки, неспешно плавали пылинки, и, насосавшись углекислого газа, исторг из своей сердцевины цветочный бутон.

Бутон раскрылся, и на его влажной ладони обнаружился голый пацан величиной с мизинчик. Этот ушастый пестик открыл глаза, растянул в улыбке рот, обнажив два молочных зуба, и бодро вякнул: – Здорова, папаня!
– Сынок! – обрадовался я, слегка сомневаясь в своем психическом здоровье.
– Люда! – позвал я жену, чтоб уточнить диагноз и заодно порадовать ее прибавлением в семействе.

Жена как раз пошла в отпуск. Работа воспитателя в детском саду утомила и заколебала ее настолько, что начало отпуска было отмечено радостной пляской в прихожей сразу же по приходу домой. Люда притопывала, кружилась и напевала: – Ура! Наконец-то я отдохну от этих милых деток!

Но, человек предполагает, а обстоятельства строят козни.
– Наверное я переутомилась в две смены, – пробормотала Люда, пялясь на цветок.
– Маманя! – обрадовался пестик.

С лоджии на подоконник просочилась кошка Лаки и тоже округлила без того круглые глаза, в которых неоном засветились буквы, складываясь в слово «закуска».
– Брысь! – заорали мы в один голос, гася неон в кошачьих глазах.
Пацан сгреб лепестки в кучу, прячась от Лаки.
Я смахнул кошку с подоконника и подставил ладонь, приглашая сына присоединиться к собратьям – пальцам. Пацан залез на ладонь и я пересадил его на плечо, став похожим на капитана Сильвера с попугаем.
– Папа, ням-ням, – произнес попугай.
– Поехали, – сказал я, направляясь на кухню.

На кухонном столе стояла тарелка с садовой земляникой. Сынок прыгнул в тарелку и впился парой зубов в сочную мякоть виктории. Осилив половину ягоды, он сполз на стол, сыто отдуваясь. Знакомая с привычками ясельников Люда усадила его на наперсток.

И в это время на кухню вошел старший сын Максим.
– Че эт вы, предки, в куклы играете? – удивился он.
– Мама о внуках мечтает, – стал оправдываться я.
– Ох, хохоюшки, – горестно вздохнула Люда, отмывая под краном пупсика от ягодного сока.

Глава 2. Прогулка в лес. Опанька.

К нам в гости забежала соседка Даша Куролесова.
– Ой, какой пупсик! Как Пашка в момент нашей первой встречи. Еще один Дюймовыч, – затараторила девочка. – Я его Панька назову, можно понянчиться?
– Нянька, – потянул ручонки Панька.
– Павлушка! – восторженно взвизгнула Даша. Схватила пупса и ринулась прочь.
– Раздавишь! – заорал я, жалея свой клон и ощущая ребрами давление цепких пальцев. Аж дыхание перехватило!
Но Дашки уже след простыл.
– Вот чума, – покачал я головой.
– Пропал Панька, – вздохнула Люда.
– Дурдом, – хмыкнул Макс.

Даша нацепила на Паньку шортики, сняв их с пластмассового пупсика, усадила его в корзинку с крышкой и повезла в лес – знакомить с друзьями.

Первым встречным был Леший Федот. Он поливал пенек из лейки. Из мокрых пор бывшего дерева полезли на свет божий опята. Федот шумно вдохнул пряный грибной запах и откусил гроздь опят с пенька.
– Привет леший! – задорно гаркнула Дашка над ухом прикрывшего от наслаждения глаза Федота.

Лесовик поперхнулся и надрывно закашлялся. Девочка участливо треснула дедушку по спине.
– Полегче ты, корова! – возмутился Федот.
– Грубиян старый, – надула губы Даша. – Хотела тебе показать чудо, теперь не покажу.
– Дашенька, – стал подлизываться охочий до всяких тайн леший: – Покажи пожалуйста свое чудо.
– Ладно уж, смотри, – открыла крышку корзины отходчивая Дарья.

Из корзины, как чертик из табакерки, выскочил Панька.
– Опаньки! – удивился Федот.
– Не Опанька, а Панька, – поправила Даша. – Хотя, Опанька звучит прикольней.
– Решено, будешь Опанька, – обратилась она к пупсу.
– Хоть груздем назови, только в корзину больше не сажай, не люблю! – проявил характер Опанька.
– Боялась – потеряешься, – стала оправдываться Даша.

Внезапно на Опаньку спикировала Каркуша и, ухватив его поперек тела, вспорхнула обратно на ветку березы.
– Спасите! – завопил пупс.
– Каррр-раул! – испугалась верещащего жука ворона.
Даша на лету поймала выпавшего из клюва вороны жука Опаньку.
– Ууу, людоедка! – погрозила она кулаком перепуганной Каркуше.
А леший запустил в ворону лейку.

Каркуша сорвалась с ветки и упала в траву. Там она прикинулась мертвой, то есть легла на спину, скрючив лапки и закатив глаза. Играть эту роль сильно мешали всякие мелкие козявки, которые тут же начали ползать по прикрытым векам вороны, пытаясь прогрызть в них дырки. Ворона перевернулась на живот, тряхнула туда-сюда головой, освобождаясь от назойливых насекомых, и побежала, протискиваясь меж стеблей высокой травы и цветов.

Лейка повисла на ветке.
– Попадет мне от дачников, если лейку не верну, – пожаловался Федот.
– Сейчас сброшу, – полез на дерево Опанька.
Добравшись до лейки, он крикнул: – Металлолом принимаете?!
– Принимаем! – отозвался Федот.
– Поберегись! – крикнул пупс и столкнул лейку с ветки.

Освободившаяся от груза ветка разогнулась и подбросила Опаньку вверх.
– Нянька, лови меня! – заверещал летун.
– Не дрейфь, пацан, со мной не пропадешь! – крикнула Даша.

Она подставила подол юбочки под падающее тельце пацана и…, споткнувшись о лейку, растянулась в траве.
Мальчонка упал на спину няньки.
Федот свалился рядом, корчась от смеха. Голова его угодила Даше чуть ниже спины.
– Куча мала! – радовалась пролетающая над кучей ворона.
Даша резво вскочила на ноги и отфутболила злосчастную лейку в кусты.
Федот отпрыгнул сам, не дожидаясь, когда и его отфутболят.
Опанька клещом повис на Дашиной майке.
Отцепив перепуганного малыша от своей одежды, Даша вновь сунула его в корзину. Малыш уже не возражал.

Глава 3. Покушения.

В корзине малыша поджидала любопытная белка.
– Это что за арахис? – поинтересовалась она и нацелилась откусить ушастую голову орешка.
Орешек заткнул ноздри грызуна своими кулачками и стал плеваться в беличьи глаза. Ослепшая и задыхающаяся белка выскочила из корзины и вознеслась на сосну, пытаясь выдрать из ноздрей вредную затычку и возя ею по смолистой коре дерева. Кора больно царапала обнаженную спину затычки и неприятно липла к коже пахучей канифолью.

Опанька выдернул кулачки из сопливых воздуховодов своей похитительницы и та, вдохнув полной грудью и распушив хвост, пустилась наутек от агрессивного арахиса. А арахис остался висеть на сосне, прилипнув к ее коре.

И тут же этой гигантской личинкой короеда заинтересовался дятел.
Птица ловко вцепилась когтями в кору, оперлась о хвост и метнула дротик клюва в жирного червяка. Червяк ловко отбил дротик одним из отростков раздвоенного хвоста, то бишь, ногой, спасая свою вкусную требуху от дегустации, и тот, изменив траекторию движения, воткнулся в дерево рядом с невредимой требухой.

Опанька изо всей силы ударил дятла по затылку, поглубже забивая его клюв в ствол. Потом, крепко ухватившись за перья птицы, оторвал себя от липкой коры.
Обезумевший дятел замахал крыльями, хвостом и всеми перьями на теле, чтобы освободиться от липкого червяка и выдрать клюв из сосновых тисков. Опанька разжал пальцы и полетел вниз. А дятел, упершись лапками в ствол рядом с клювом, освободился таки из плена и стал чистить перышки, игнорируя ехидные насмешки короедов.

В траве у подножья сосны старательно плел свой гамак паук крестоносец, приглашая мух покачаться в кружеве серебристой паутины.
В это кружево с неба свалился Опанька и порвал работу ткача в клочья. Обиженный паук попытался укусить гусеницу-переростка, но та ловко упаковала крестоносца в его же собственную паутину.
– Три – ноль в мою пользу! – воскликнул Опанька.
Паук испуганно таращился из своего кокона на пришельца с неба и глотал собственный яд, рискуя заработать язву желудка.

– Ни на минуту нельзя тебя оставить без присмотра, – попеняла пупсу Даша, наблюдавшая за прыжками белки, трясучкой дятла и тоской спеленатого паука.
– Однако умеет малый постоять за себя! – одобрил Федот боевитость Опаньки.
– Ну и дикие нравы в этом лесу! – подвел черту малый. – Забери меня отсюда.
"Тебе бы с бабой Ягой встретиться", – задумал коварство леший Федот.

Глава 4. Полинка.

Леший умыкнул Опаньку из корзины, положив вместо него опенок.
Когда Даша вернулась с прогулки и открыла корзину возникла немая сцена.
– Ну ты, Дашка, вредитель! – нарушил я эту сцену. – Ничего тебе доверить нельзя.
– Погодите орать, – стала защищаться Даша. – Может Опанька сам в гриб превратился? Он же все-таки растительного происхождения. Давайте этот опенок снова в цветок положим и посмотрим, что получится.
Положили.

Цветок обнял лепестками опенок и начал его трансформацию. К утру из бутона появилась девочка Полинка.
– Вот так то лучше, – заявила Даша.
– Замечательно! – обрадовался я. – Эта не полезет на дерево за лейкой. Хотя Опаньку все же жаль.
– Я хочу отыскать своего братца Опаньку, – заявила Полинка.
– А разве ты не из Опаньки в опенок превратилась, а потом в Полинку? – натурально опешил я.
– Ты что, дурак? – изумилась Полинка.
– Так! – попытался я ухватить Дашку за ухо. – Где посеяла лилипута?!
Дашка ловко увернулась от моей клешни, схватила Полинку и выскочила на улицу.

Леший приближался к избушке на курьих ножках. Из его сухонького кулачка выглядывала ушастая голова Опаньки и любопытно таращилась на необычный дом.
– Ну-ка, избушка, повернись ко мне передом, – приказал Федот.
– Не нукай, не запряг, – огрызнулась избушка. – Я и так передом стою, окнами на тебя смотрю.
– Тогда задом повернись, дверью, то есть, ко мне.
– Не стану я поворачиваться к тебе задом. Дома все равно никого нет и дверь заперта на кодовый замок.
– Вот же вредная какая, – проворчал Федот, обходя избушку.

На заднем дворе у бабы Яги росла картошка. Ее чахлая ботва была усеяна колорадскими жуками, как рожденственская елка – игрушками. Бабка стряхивала жуков в подол и топила их в кадке с водой. Жуки не тонули, плавали в свое удовольствие. Правда, некоторым не везло – их проглатывал карась, запущенный Федотом в кадку.

Леший увлекался рыбалкой и, поселив в бочке карася, бегал по утренней зорьке с удочкой к этому зарыбленному водоему. Но карась не клевал. Он и так наедался жуками до выпученных глаз и пах уже не рыбой, а картофельной ботвой, а тут какие-то черви дождевые, нанизанные на крючок, – клюйте их сами!
– Привет Яга! – поздоровался леший. – Смотри какой деликатес тебе принес.
– Здорова Федот, – отвернулась от кадки Яга (жуки тут же полезли через край к любимой ботве).
– Где это ты откопал такой экземпляр? – спросила она, разглядывая Опаньку.
– У Дашки из корзины стащил, – ответил Федот.
– Неси обратно! – испуганно перекрестилась Яга. – Если Дашка найдет мою избушку, а она обязательно найдет, когда хватится своей пропажи, житья мне не станет на старости лет.

И в этот самый момент сбылись опасения костяной ноги – раздался звонкий Дашкин голос: – Ух ты! Избушка на курьих ножках!

Бабка опрокинула кадку, выплеснув остатки плавучих жуков и разжиревшего на них карася. Потом вернула ее в вертикальное положение, забралась внутрь и взмахнула помелом. Послушная помелу кадка поскакала лягушачьим скоком, не разбирая дороги, поскольку, в отличие от ступы, летать не умела.

Леший замаскировался под болотную кочку, выпустив Опаньку на волю.
Опанька бросился спасать карася, толкая его к пруду.

Услыхав призывный свист бабы Яги, избушка поковыляла на своих курьих ножках в чащу леса. Даша пустилась за убегающей избушкой, но наткнулась на подпрыгивающего в траве карася, а затем – на пропавшего братца Полинки.
– Братец! – обрадованно завопила Полинка, вырываясь из потной Дашиной ладошки.
– Сестрица?! – вытаращился на голую Полинку Опанька.
– Карась! – ухватилась обеими руками за рыбу Даша.
– Еда и закуска, – уронил слюну с отвисшей нижней губы волк, лаская взглядом Дашу и карася.

Даша, заметив волка, кинула ему в морду карася и, подхватив лилипутов, бросилась догонять избушку.

Волк на лету поймал рыбину и проглотил ее. "Ботва какая-то!" – разочаровался в закуске волк.

Даша догнала избушку и запрыгнула на крылечко. Дверь была заперта, но в ней имелся глазок в форме сердечка. Девочка сунула в глазок Опаньку и тот отодвинул засов изнутри.

Но волк уже настиг беглецов. Он прыгнул на крылечко и в полете наткнулся на растопыренную куриную лапу. Избушка защитила девочку от хищника. И так ей это понравилось, что она перевернулась на крышу и стала вертеть волчью тушку своими куриными ногами, как циркач-эквилибрист – размалеванный цилиндр.

Волк в полной мере ощутил себя этим размалеванным цилиндром и, скатившись в пруд, плавал там, как бревно, распугивая своим рычанием лягушек.

Очумевшие от акробатического кувыркания избушки Даша и лилипуты выбрались наружу и уставились на свою спасительницу, безуспешно пытающуюся встать на ноги.
– Вот до чего довели бедную избушку! – расстроилась баба Яга.
– Это не мы! – хором ответили дети. – Это страшный серый волк.
– Ну конечно, валите все на серого, – проворчала Яга.
– Дровами буду, дети правду говорят! – подтвердила избушка, заваливаясь на бок. Потом уцепилась за куст лапой и встала на ноги.
– Сварить бы из вас, подлецов, похлебку, да, боюсь, изжога замучает, – продолжала ворчать старуха.
– Это кто тут мою подругу варить собрался? – спросил горыныч Пашка, падая на поляну перед бабой Ягой.
– Мать моя кикимора! – визгнула бабка и юркнула в избушку.
– Пашка, не дыши! – крикнула Даша. – Не дай Бог, спалишь добрую избушку.

Глава 5. Проныра.

– Ты знал, что Дашка водит дружбу со змеем страшным? – обратилась к лешему баба Яга.
– Да ты что?! – выпучил глаза Федот.
– Еле ноги унесла, – пожаловалась Яга.
– Вообще-то это были мои ноги, – влезла в разговор избушка.
– Да какая разница?! – досадливо отмахнулась старушка, разливая в стаканы самогон. – За наше спасение.
Выпили. Закусили сушеными грибами и холодными вчерашними макаронами.
– А мне? – попросила печка.
– Ой, прости, кормилица. Так переволновалась, что забыла тебе плеснуть, – засуетилась бабка, наливая в третий стакан и выплескивая его содержимое в холодное нутро печки.
– Ух, хорошо! – выдохнула печка, воспламеняя подернутые пеплом угольки.
Куриные ноги разъехались в шпагат и избушка уселась на поляне, примяв сочную траву со всеми ее обитателями.
– Слабоват фундамент, – изрек Федот и привстал с табуретки, чтобы выглянуть в окно.
Тело лешего покачнулось и уселось рядом с табуреткой.
– На себя посмотри, – огрызнулась печка.
– Обалденный самогон! – произнес заплетающимся языком леший, и сладко уснул под столом.
Баба Яга взяла в руки балалайку и стала импровизировать:

И только я бодра и весела!

Не опьянеет костяная нога.

Луженой глотке нипочем самогон,

Когда в желудке килограмм макарон!

Вскочила и пустилась в пляс, громко стуча костяной ногой по половицам.
Федот свернулся клубком и мурлыкал: – Самогон – макарон.

Опанька и Полинка забрались в уши Пашки и устроили там перекличку. Их звонкие голоса неслись навстречу друг другу по коридорам ушных каналов, отражаясь от стен этих своеобразных пещер многократным эхом и заставляя резонировать кости черепа. Пашкин мозг при этом колыхался как студень.
– Дарья! – взвыл змей. – Освободи мои уши от этих визгунов. Они мне сейчас мозги просверлят!
Даша просунула руку (по самый локоть) в ухо друга и извлекла оттуда незнакомого гнома.
– Ты кто? – удивилась девочка.
– Гном в пальто! – невежливо ответил мелкий грубиян.
– Вижу, что не великан, – согласилась Даша и сжала грубияна, как резиновую игрушку.
– Проныра я! – запищала игрушка. – Прячу в этой пещере изумруд.
В подтверждение слов Проныры из Пашкиного уха вылез Опанька с зеленым камешком в руках.
– Отдай! Мое! – заволновался гном и укусил Дашу за палец.
– Вот гаденыш! – взвизгнула Даша, отбрасывая вредного кусаку.
Проныра шмякнулся в траву и тут же вскочил на ноги, готовый отвоевывать свое богатство у великанши и чужого.

В это время из другого уха змея вылезла Полинка. Увидев такую красоту, гном забыл про изумруд.
– Чего уставился? – покраснела Полинка и прикрылась березовым листом, прилипшим к Пашкиному уху.
– Возьмите мое пальто, – вежливо предложил гном.
– Джентльмен, – одобрила Даша.
– Забирай свой камень, – сказал Опанька, протягивая изумруд Проныре.
– Отдай его своей сестре, – великодушно предложил влюбленный гном.
– На фиг он мне?! – отказалась от щедрого подарка Полинка.
– Давай сюда, – не растерялась Даша, пряча камешек в карман на джинсовой юбке. – Я его в «секретик» положу.
– Что за секретик? – заинтересовался покрасневший от досады гном.
– Поехали к бабушке, – скомандовала Даша, сгребая мелких друзей в карман и седлая Пашку.

Глава 6. Иди туда, не знаю куда.

Лишь только змей взмыл в небо, Даша крикнула: – Тормози!
Внизу, на берегу пруда сушил шкуру волк.
– Эй ты, собака дикая! – окликнула его Даша.
– Чего?!!! – удивился Дашкиной наглости волк. Но, увидев Пашку, сильно поджал хвост.
– Сейчас я буду тебя дрессировать, – продолжала распоясываться девчонка.
– Может не надо? – попытался дружелюбно вильнуть зажатым между ног хвостом оробевший волк.
– Надо Полкан. Сейчас я скажу волшебное слово «апорт» и ты принесешь мне то, не знаю что. Апорт!
Волк опрометью бросился бежать за тем, не знаю чем.

На поляне обедала влюбленная парочка, когда на них из чащи выскочил огромный волк. Девушка белкой вспрыгнула на дерево. Следом за ней медведем вскарабкался парень. Волк схватил палку колбасы и рванул обратно в чащу.
– Светка, че это было? – спросил у раскачивающейся на верхушке березы подруги Вася.
– Откуда мне знать? – жалобно проскулила Светка. – Сними меня отсюда.
– Сейчас, – стал подлезать под судорожно сжатые девичьи коленки Васька. – Садись мне на плечи.

Светка сдавила коленями Васину шею, выдавливая наружу его глаза и язык, как пасту из тюбика.
– Полегче, ты, задушишь! – просипел спасатель, эвакуируя свою удавку вниз.
– Че-то у меня аппетит пропал, – пожаловалась посиневшему другу Светка, когда вновь почувствовала под ногами твердую землю.
– Ага, – согласился Васька, глотая воздух, как ныряльщик, просидевший под водой пять минут.

– Молодец Полкан! – потрепала вернувшегося с колбасой волка по загривку Даша. – Свободен.
Полкан развернулся и вновь бросился туда, уже знаю – куда.

Только Светка сложила остатки трапезы в корзину, как на поляне материализовался тот же волк.
– Так и знала! – заверещала Светка, швыряя корзину в морду зверя.
А Васька, почему-то на четвереньках, покинул злополучную поляну. Когда Светка вихрем пролетела на своих двоих мимо, Василий тоже вскочил на ноги и бросился за ней вдогонку.
Волк, не обращая внимания на эту суматоху, набивал брюхо бутербродами с сыром.
Даша разделила колбасу на всех, отдав середину, помеченную волчьими зубами, Пашке.
Заморив червячка, наша компания отправилась в Клюевку, к Дашиной бабушке.

Глава 7. Кутюрье.

На огороде Даша нашла свой «секретик» и показала его своим мелким спутникам. В неглубокой ямке под стеклом лежали разноцветные фантики.
– Красота! – оценили «секретик» лилипуты и гном.
– Настоящий клад! – добавил Проныра, когда Даша положила на фантики изумруд.

Вечером над «секретиком» толпилась кучка гномов, получая от посещения этого «Эрмитажа» эстетическое наслаждение, смешанное с жадными мыслями по поводу красивых фантиков.

Позже Даша обнаружила под стеклышком сушеного жука. Фантики и изумруд исчезли.
– Вот и хвались после этого «секретиками», – проворчала девочка.

Однако чего горевать – сушеный жук тоже смотрится красиво. Добавить к нему гербарий из цветов и будет замечательный натюрморт. А пока надо Полинке платьице сшить. И Даша принялась за дело. Нашла в кладовке у бабушки лоскутки и сшила из них красивое платье. Полинка вырядилась, как принцесса, в новый наряд, а пальто Проныры повесила на гвоздик.

Из дыры в полу вылезла чумовая мышь и стащила пальто гнома. «Хороший матрас для моих деток», – оценила она приобретение.

Проныра, явившись в гости к Полинке в сюртуке из фантиков, обнаружил пропажу своего пальто и стал его искать. Даже новое платье зазнобы не оценил, так его огорчила пропажа собственного гардероба! Искал, правда, недолго. Быстро нашлось пальтецо. Но эта добротная дерюжка уже превратилась в многократно использованный памперс. Проныра хотел придушить мышь, но не смог ее догнать. Он уселся в норе и стал биться головой о стену.
– Бабушка! У вас Барабашка завелся? – спросила Даша.
– Не знаю, внученька. Но стук явно горемычный. Сунь в мышиную норку конфетку, – посоветовала бабушка.
Даша взяла карамельку в фантике и стала проталкивать ее в норку. Барабашка вцепился в фантик и потянул конфету на себя. Даша почувствовала азарт рыболова и выдернула Барабашку из норки.
– А, это ты, Проныра, – узнала гнома девочка. – Бабуль, я этого барабашку знаю. Он из моего «секретика» фантики утащил и сшил из них себе сюртук.
– Ага, мое пальто мыши испортили, – заплакал Проныра.
– Ладно, не реви. Я тебе новое пальто из лоскутков сошью, – утешила горемыку добрая девочка.

Тут ей на глаза попалась старая кожаная перчатка. Даша решила переделать ее в пальто для гнома. Она взяла ножницы и приступила к работе, комментируя свои действия: – Так, вывернем наизнанку, то есть внутрь перчатки большой палец и мизинец. Это у нас будут карманы. Теперь отстрижем кончики у безымянного и указательного пальцев. Получились рукава. Средний палец укоротим до одного сантиметра и сделаем на нем прорезь там, где перед пальто. Разведем края разреза и вывернем-загнем остальную часть получившегося у нас мехового воротника. Готово пальтишко, примеряй. Гном влез головой и руками в перчатку и начал высказывать претензии: – Пальто конечно хорошее, но, когда опускаешь руки, оно коробится под мышками и жмет. Карманы замечательные, только левый почему-то настолько выше правого, что располагается прямо в коробящейся подмышке.
– Вот ведь привередливый клиент! Ну-ка опусти руки, – попросила Даша. И, когда гном выполнил ее просьбу, примотала его руки к туловищу изолентой.
– Походи так с недельку, пальтишко обомнется и не будет коробиться.
– Дашка, зараза, кутюрье недоделанный, скорняк-самоучка!!! – завопил гном: – Разматывай меня! Пальтишко шикарное! Нигде не жмет и не коробится…
– Вот и я говорю – шикарное пальтишко с вместительными карманами, в которые можно натолкать кучу драгоценных камней, – оценила свою работу портниха, разматывая изоленту.

Освобожденный Проныра отскочил и спрятался за Полинку. А деятельная Дарья уже потеряла интерес к привередливому клиенту и пустила свою кипучую энергию в другое русло.

Она собрала все взрослые валенки, то есть те валенки, которые надевали бабушка, дедушка, папа и мама, и побежала в лес. Делая гному пальто из перчатки, заботливая девочка вспомнила избушку на курьих ножках и подумала, что той зябко зимой стоять на снегу без валенок.

Даша нашла избушку сидящей на поляне. Куриные ноги торчали в разные стороны. Из распахнутой двери торчали разные ноги бабы Яги, то есть – одна нормальная, в кроссовке «Адидас», другая – костяная, в лыковом лапте. Бабка спала, подложив под голову балалайку.

Даша нахлобучила валенки на растопыренные пальцы куриных ног так, чтоб из обрезанных носков валенок торчали когти. «Ну вот, теперь избушке мороз нипочем! Хотя до зимы еще далеко, но, чать не сопреет», – обрадовалась девчушка и довольная пошла домой, проверить, не вернулся ли кот Мурзик и не спутал ли ее мелких друзей с мышами.

Мурзик действительно вернулся и загнал мелюзгу в мышиную нору. Бабушка проводила с ним воспитательную работу, пытаясь оттащить за хвост от норы и приговаривая: – Ты, Мурзилка, глаза-то разуй: они же человечки, только махонькие.

С появлением Даши глаза у Мурзика сразу разулись и он признал в «мышах» мелких людей. Даша за ухо отвела провинившегося кота к миске с прокисшим молоком. Мурзик зажмурился и стал лакать простоквашу, изображая на морде удовольствие. Мелюзга опасливо разглядывала кота с высоты кухонного стола, куда Даша усадила их, выманив из норы сладким пряником и добрым словом.

Глава 8. Марфа.

В окно заглянула нечесаная голова незнакомой девочки. В волосах ее застряли травинки и пахло от незнакомки лесом.
– Дашка, выйди на минутку, дело есть, – позвала она.
– А кто ты такая, кудлатая и нечесаная? Я тебя не знаю, – отозвалась Даша.
– Я Марфа – внучка бабы Яги, – заявила кудлатая и ловко запрыгнула на подоконник.
– Ну ни фига себе! – удивилась Даша. – Я и не знала, что у бабы Яги внучка есть. А кто твоя мама?
– Не знаю. Я подкидыш. Наверное, мама несла меня через лес, и, увидев избушку на курьих ножках, потеряла со страху. А баба Мотя подобрала и приютила. Все ее Ягой кличут, а на самом деле она – Матрена. Старушка добрая, немного ведьма, потому что колдовать умеет. Вот и наговаривают невесть что и со страху родных детей теряют у порога ведьминого. Хочешь расскажу, откуда у избушки куриные ноги взялись?
– Конечно! – обрадовалась любознательная Дарья.
– Однажды, в сырую погоду, стала Мотя общаться с лесным Духом, прося у него сваи для избушки, потому что пол на мокром месте и вместо тараканов по нему ползают уже головастики. Дух лесной приладил вместо свай две куриные ноги подходящего размера. Достал из-за пазухи вроде маленькие, потом как гаркнет: «Чуфырь-кефирь!» – они выросли прям на глазах. Мотя его угостила своим фирменным чаем, настоянным на душистых травах и сухих ягодах. Фирменность же чаю придавали крапинки со шляпки мухомора.

Матрена обожала эти красивые грибы! И всякий раз приносила домой самую яркую шляпку и укладывала ее в центр стола, как праздничное украшение.
Тебе знакомо такое чувство, когда хочется прижать к груди маленького пушистого котенка?

Даша кивнула и ласково глянула на Мурзика. Кот ощетинился и спрятался под лавку.

– Вот и Мотя так же трогательно относилась к этим конопатым красавцам – мухоморам, – продолжала рассказывать Марфа. – Она отковыривала несколько конопушек ногтем и бросала их в заварку, потом заливала кипятком и настаивала пять минут, бормоча что-то доброе и ласковое. Готовый чай Мотя пила, прищурив правый глаз. Левый в это время становился масляным и источал слезу умиления.

Отведав такого напитка, Дух распустил поясок на животе, прислонился спиной к теплой печке и поблагодарил хозяйку и печку за тепло и ласку.
– Мы гостям всегда рады! – отозвались гостеприимные хозяева. При этом Мотя широко раскрыла правый глаз и сморгнула левым.
– Печка разговаривает, – удивленно произнесла она.
С тех пор избушка обзавелась не только ногами, но и говорящей печкой. Мы ртом говорим, а избушка печкой. Кстати, она велела «спасибо» тебе сказать за валенки.
– Угодила, значит?! – порадовалась Даша, с открытым ртом слушавшая новости про бабу Ягу и ее избушку. – Она нас от волка спасла. Такая боевая изба!
– Знаю. Мне бабушка рассказывала, – продолжила сыпать новостями Марфа. – А еще, что ты дружишь с семьей Горынычей. Мотя с Федотом гуляли во хмелю, леший заснул, а бабушка плясала под балалайку – веселая она у меня. Вдруг в дверь морда просунулась с крашеными губами, и спрашивает Дашу Куролесову. Мотя аж балалайку выронила! Эта морда оказалась Пашкиной сестрой Васькой.
– Взрослая. Губы красит, – вставила слово Даша.
– И вот, что интересно, – кивнула гостья. – До знакомства с тобой мы не разу не встретили в лесу ни одного змея. Теперь оказалось, что их куча тут развелась.
– Ага. Маму у них зовут Марфа, как тебя. А еще в Матюхино есть Матрена – тезка твоей бабушки.
– Офигеть! – прокомментировала новость маленькая Марфа.
– Ты им скажи, чтоб больше не искали тебя в нашей избушке, а то бабушка заикаться начала уже.
– Ладно, передам, чтоб не беспокоили старушку, – согласилась Даша.
– Вот за этим я к тебе и пришла. Ну, пока! Побегу, дел не в проворот, – попрощалась гостья и растворилась в воздухе.

Даша протерла глаза и обратилась к малюткам: – Видели чудо? Исчезла, словно ветром сдуло.
– Испарилась, как глюк, – подтвердил Опанька.
– Это был сам Лесной Дух! – авторитетно заявила Полинка. – Как бывший опенок вам говорю!